Таким образом, текст находится в «эпицентре» между процессами порождения и понимания, осмысления, или между замыслом и смыслом. С точки зрения текстотипологических исследований, интерес представляют, две следующие цепочки, обозначенные нами как «жизненный цикл» текста: ПОРОЖДЕНИЕ — ТЕКСТ — ПОНИМАНИЕ, или ЗАМЫСЕЛ — ТЕКСТ — СМЫСЛ.

Подход, предлагаемый в диссертации, может стать теоретической основой типологических исследований текста вообще (независимо от области его функционирования), так как он дает возможность получить целостное представление о наиболее общих закономерностях его существования, связях и отношениях, а также объяснить механизмы возникновения различных видов текста, иными словами, типообразующие механизмы. Изучение последних в рамках предлагаемой концепции позволяет, по нашему мнению, не просто построить еще одну классификационную схему, но разработать типологическую теорию текста, намечающую пути постижения его глубинной природы.

Глава 2 («Типологические исследования текста: история вопроса») посвящена анализу типологических концепций текста конца двадцатого столетия, как отечественных, так и зарубежных. В ней рассматриваются самые последние достижения новых направлений в науке о языке, таких как компьютерная и когнитивная лингвистика, когнитивная психология, информационное направление языковых исследований.

Совершенно очевидно, что охватить все существующие направления текстотипологических исследований не представляется возможным. Поэтому мы сочли необходимым остановиться на анализе тенденций, представляющих интерес с позиции того, что текст есть явление междисциплинарное и поэтому в процессе его исследования важно не то, какой терминологией пользуется разработчик метода, на каких теоретических позициях он находится, важен сам результат, к которому он приходит [Новиков 1983].

Во второй главе осуществляется анализ типологий и классификаций, в основании которых лежат такие важнейшие, по нашему мнению, факторы, как коммуникативные интенции текста, исходная ситуация, связанная с фрагментом действительности, отображаемым текстом, наконец, закономерности структурной организации сообщения. По мнению ряда исследователей, многие положения классических

структуралистских теорий связного текста сохраняют свою значимость и по сей день [Дейк, Кинч 1989].

Свой анализ мы начали с классификаций интенционально-функционального типа. В основе целого ряда классификаций лежит то, что принято называть коммуникативной интенцией или функцией. В одних случаях авторы называют свои классификации интенциональными, в других - функциональными. В действительности же, результат, к которому приходят те и другие, может быть очень сходен. Различают, как известно, два основных вида коммуникативных интенций - информирование и активизирование. Множество других, выделяемых в настоящее время, как нам кажется, являются их подвидами. Используя названный критерий в качестве основания деления классификации, по сути можно получить два больших класса текстов, информирующих и активизирующих, включающих различные подклассы.

Целый ряд классификаций построен на основании текстовой функции, представляющей собой реализацию в тексте коммуникативной интенции. Многие из них следуют триаде функций языка Карла Бюлера. Она включает «описание», репрезентирующее информацию, «выражение», символизирующее эмоциональные или эстетические переживания, и «обращение», призывающее к действию или реакции [Бюлер 1965].

Нужно отметить, что наиболее наиболее глубоко эта проблематика разработана в немецкой лингвистике текста. Остановимся на некоторых примерах, представляющих интерес в плане точек соприкосновения с результатами, достигнутыми отечественными исследователями.

В основе типологической концепции Э.У. Гроссе лежит доминирующая текстовая функция как реализация интенции отправителя сообщения, соответствующая определенному классу текстов. Среди восьми функций, названных автором, мы найдем уже знакомые нам по работам Р. Якобсона, Л.П. Якубинского, В.В. Виноградова. Автор предлагает достаточно подробную классификацию письменных текстов, но если взглянуть более пристально, то мы увидим, что тексты побуждающие, контактоустанавливающие и нормативные составляют все тот же тип активизирующих сообщений, к информирующим речевым произведениям относятся тексты сообщающие и частично самовыражающие. Таким образом, мы опять приходим к двум основным типам текста, существующим в устной и в письменной форме и функционирующим в различных коммуникативных сферах.

Одна из наиболее полных типологических систем интенционального характера принадлежит В. Шмидту в соавторстве с Е. Штоком[1977, 1979]. Однако и здесь можно было бы отметить недостаточно четкие, на наш взгляд, дефиниции таких понятий, как класс, тип, вид текста, автор вводит также термин «сорт» текста, означающий его подвид. Все четыре термина широко используются в работах немецких исследователей лингвистики текста, к сожалению, без четкой их дифференциации.

Более последовательной в этом плане и логически обоснованной, по нашему мнению, является типологическая концепция Э. Верлиха [1975]. В предлагаемой системе наиболее общим типологическим уровнем выступает уровень типа текста. Тип представляет собой идеальную типовую норму структурирования текста, это своего рода композиционная матрица конституирующих текст элементов, набор инвариантных правил для построения определенного варианта текстовых форм. Текстовая форма является более конкретным, следующим после типа уровнем в типологической структуре. Еще ниже располагаются варианты проявления текстовых форм.

В контексте обсуждаемых типологических концепций социо-коммуникативной направленности нельзя не упомянуть и прагматическую теорию речевых актов, связанную с именами Д. Вундерлиха, Дж. Остина, Дж. Серля. Классическая типология речевых актов, разработанная последним, конечно же, не могла не оказать влияния на все дальнейшие исследования текста прагматической и социо-коммуникативной направленности.

Существует ряд классификаций сообщений, базирующихся на типе исходной ситуации текста. Принадлежат эти классификации разным областям, преследуют их авторы различные цели, при этом результаты достигаются приблизительно одинаковые. Так, Е.И. Ярославцева [1983] различает «предметные» и «понятийные» тексты, соотносимые с «фактологическими» и «абстрактными» типами, о которых писала в связи с интерпретационными характеристиками текста Т.М. Дридзе [1976]. А в более ранней работе И.С. Фельдблюма, где научные тексты дифференцируются по степени близости к научно-исследовательской работе, или по степени обобщения материала, можно явно проследить связь выделенных автором видов научной литературы с сообщениями «абстрактного», или «понятийного», и «предметного», или «фактологического», типов.

То, что обозначалось выше термином «исходная ситуация», имеет важное значение для исследования текста вообще и его типологии, в частности. Исходная ситуация представляет собой часть той картины мира, «воплотителем» которой выступает любой текст [Постовалова 1988]. Тексты, как и другие знаковые системы, живопись, скульптура, музыка, не дают зеркального отражения действительности, в них происходит отображение и интерпретация реального мира. Иными словами, тексты воплощают картины мира, сложившиеся в сознании носителей языка на определенном историческом этапе развития цивилизации. С самого начала возникновения понятия "картина мира" ученые дифференцировали различные ее виды. Так, М. Планк [1958] писал о практической и научной картинах мира. Последнюю можно рассматривать как локальную по сравнению с целостной картиной мира, примерами которой являются мифологические, религиозные и философские картины мира, передающие глобальное мировидение. Фрагменты мира отображаются в частнонаучных картинах, соответствующих предметным областям различных наук. Можно говорить о физической, химической, биологической, социологической и т.п. картинах мира [Постовалова 1988].

В типологических исследованиях структурного направления выделяются, прежде всего, классификации, ориентированные на внешнюю и внутреннюю структуры текста. В исследованиях, ориентированных на внешнюю организацию речевого произведения, речь, как правило, идет о некой конструктивной схеме, инвариантном «структурном стереотипе», характеризующемся возможными вариантами, или отклонениями, при взаимодействии формы с внешней средой, о котором писал Ю.В. Васильев [1977]. Различаются тексты с жесткой структурой, высокотипизированного языкового оформления и с мягкой структурой, допускающей разнообразные варианты [Гиндин 1973]. Выделяются виды «образцов» речевых произведений, такие как «образец-матрица», «образец-модель», «образец-схема» [Пеньковский, Шварцкопф 1974].

Среди классификаций речевых произведений, основанных на структурном подходе к решению проблемы, следует особо отметить структурно-статистические типологии. Все они строятся на количественном преимуществе тех или иных структурных элементов текста. По мнению Н. Энквиста, любая частотная лингвистическая характеристика сообщения может стать ткпо.образукзщей [Enkvist 1978] Подобной точки зрения придерживается И. Мистрик [1973[, полагая, что задача типологии текста, основанной на точных методах, состоит в исследовании структуры речевого произведения, а именно в определении роли некоторых упорядоченных элементов, составляющих текст. В качестве таких типообразуюших структурных элементов могут выступать предложения, слова и даже части слов и предложений. В этом же русле строит свою классификацию Т.М. Якубайтис [1981], различая тексты номинальные (именные) и вербальные (глагольные) с опорой на соотношение в них имен и глаголов.

Не вызывает сомнения тот факт, что за внешней количественной стороной стоят внутренние, глубинные факторы. Здесь уместно вспомнить высказывание Н.И. Жинкина о том, что развитие мысли требует смены грамматических оборотов [Жинкин 1998]. Опыт анализа поверхностной структуры речевого произведения, данной нам в непосредственном восприятии, положителен уже тем, что маркирует определенные внутренние тенденции, заставляя искать за внешними маркерами глубинные закономерности. В связи с этим результаты обсуждаемых рабо! заслуживают всяческого внимания и требуют вдумчивого анализа.

Мы использовали богатый лингвистический материал предшествующих исследований при разработке типологической системы лингвистических и психолингвистических характеристик текста, опираясь, как уже отмечалось, на концепцию единства его внешней и внутренней формы. Структурные особенности последней также послужили основаниями для целого ряда классификаций как отечественных, так и зарубежных исследователей. Здесь следует упомянуть работы Ф. Данеша [1974], В.А. Коха [1978], Г.А. Золотовой [1979], О.А. Костровой [1983], ориентированные на исследование семантической, а именно тема-рематической структуры речевого произведения.

Во всех названных исследованиях анализ идет на уровне линейной структуры текста. И нужно отметить, что их авторы обнаруживают пространственно ограниченное действие выявленных механизмов тема-рематического характера. В действительности можно сказать, что отношения эти теряют свою типообразующую сущность, как только они выносятся за пределы трех-четырех предложений.

На уровне целого текста в рамках данного направления работают классификации Л.П. Доблаева [1972] и А.А. Брудного [1973]. Первая опирается на отношения между текстовыми субъектом и предикатом, вторая исходит из понятия «опорных точек», «смысловых направляющих», регулирующих процесс понимание текста.

Анализ многоаспектных (комбинированных) классификаций текстов показывает, что большинство из них, формируя пространство признаков описательно-идентифицирующего характера, может быть использовано в качестве базы данных для построения общей типологии текста при условии, что накопленный массив информации будет подвергнут систематическому анализу и упорядочению в соответствии с определенной текстотипологической концепцией.

Благодатную почву для текстотипологических исследований дает компьютерная лингвистика благодаря тому, что компьютерное моделирование речевого общения представляет собой удобный полигон для эффективного испытания общетеоретических концепций и гипотез о природе языка и принципах его действия. Сегодня это одна из важнейших форм «эксперимента в языкознании», о котором упоминал Л.В. Щерба [Городецкий 1989].

В русле данного направления анализируется классификация признаков Б.Ю. Городецкого [1989], которые могли бы стать основаниями типологии диалогических и монологических текстов. Результатом проведенного нами анализа становится вывод о том, что актуальность типологических исследований текста для развития всех направлений компьютерной лингвистики очевидна. Даже если автор и не ставит себе такой цели, логика исследования требует опоры на некоторую классификацию, если не самих текстов, то их типологически значимых характеристик, которые в свою очередь могут стать основой типологии речевых произведений.

Как нельзя лучше подтверждает этот тезис рассмотренная в данной главе работа К. Маккьюин [1989], выявляющая четыре типа моделей структуры текста с опорой на его предикатные схемы. Дальнейшее развитие теории моделей языкового общения не может обойтись без серьезной базы типологических исследований, как не могут не касаться их и теории понимания текста и вербализации коммуникативного замысла, а также теория коммуникативных неудач и семантической эквивалентности сообщений, представляющие собой важные направления прикладного языкознания в целом и компьютерной лингвистики, в частности.

Свой вклад в развитие текстотипологических исследований внесла когнитивная лингвистика. Отмечается особая значимость работ Т.А. ван Дейка и В. Кинча, в которых на протяжении ряда лет разрабатывалась междисциплинарная когнитивная модель понимания текста (дискурса) [1978, 1988, 1998]. Анализ трудов названных авторов дает нам такие значимые основания для дифференциации текстов, как внутренняя схема дискурса, порядок представления пропозиций, перспектива описания.

В работах В.В. Красных, осуществляемых также с позиций когнитивных теорий языка, среди дифференциальных признаков текста называются тематическое, структурное и коммуникативное единство речевого произведения [Красных 1998]. Дифференциальные признаки и лежащие в их основе текстообразующие категории, описанные автором, являются хорошей базой для построения классификационной схемы. Особенно значимым, с нашей точки зрения, представляется замечание о том, что связи и зависимости, существующие между текстообразующими категориями, предопределяются «жизненным моментом» текста. Высказанная идея представляется особенно важной в свете разрабатываемой в диссертации модели типологического исследования текста в контексте его «жизненного цикла».

Некоторые идеи по поводу группировки текстов высказываются О.Г. Ревзиной [1999] в связи лингвистикой «бессубъектного дискурса». Автор опирается на теорию дискурса М. Фуко, развиваемую в рамках французской культурологической школы. Как известно, М. Фуко строил свою феноменологию для описания знания, с целью выделения эпистем знания как некоторых инвариантных формаций, характерных для знания в целом в определенный исторический период времени [Фуко 1994]. По нашему мнению, «бессубъектный дискурс» как единственная «форма бытования языка», данная на уровне «материальной телесности», в отрыве от процессов его порождения и понимания, в отстраненности от целостностей в форме книг и связных текстов, представляет собой определенную абстракцию. Однако, как в любой научной абстракции, здесь можно найти ряд продуктивных положений, работающих на построение общей теории языка в рамках намечающейся новой парадигмы исследований.

Анализируя психолингвистические классификации речевых произведений, мы особо выделяем типологию текста В.П. Белянина [2000], основанием которой выступает эмоционально-смысловая доминанта. Принципы, лежащие в основе его типологического исследования, имеют определенную значимость и актуальность, не ограниченную рамками текста художественного. Многие из них можно распространить и на текст научный. В частности, представление автора о том, что текст является не имманентной сущностью, а выступает элементом системы, включающей такие компоненты, как «действительность - сознание - модель мира - язык - автор - текст - читатель - проекция», имеет определенные точки соприкосновения с нашим пониманием «жизненного цикла» текста вообще и научного текста в том числе.

На основании проведенного во второй главе анализа делается вывод о несостоятельности какого-либо одного локального подхода в решении текстотипологических проблем и усматривается возможность интеграции существующих тенденций в единую типологическую теорию текста.

В главе 3 («Типологическая система лингвистических и психолингвистических характеристик текста») разрабатывается система типологически значимых характеристик текста, принадлежащих его внутренней и внешней форме. Дается обоснование выбора названных характеристик как оснований для построения типологии текста. Все они, прежде всего, отвечают общим требованиям, предъявляемым к основаниям деления любой научной классификации логикой и типологической наукой. Это означает, что мы выбираем наиболее общие, существенные и универсальные характеристики исследуемого объекта, организованные по принципу иерархии в такую типологическую систему, которая обеспечивает возможность получения глубоких, полных и всесторонних знаний о различных его формах, существующих в настоящее время, а в идеале позволяет прогнозировать появление его новых форм.

В третьей главе нашей диссертации формулируется ряд концептуальных понятий текстотипологического исследования. В частности, понятие типа текста, представляющего собой иерархический комплекс его характеристик, принадлежащих внешней и внутренней форме, т. е. поверхностной организации речевого произведения и глубинной структуре его содержания. Выступая в качестве инструмента, или средства, коммуникации, тип текста задается набором импликативно связанных признаков психолингвистического и лингвистического характера. При этом доминантой названной иерархии характеристик является структура содержания, определяемая, в свою очередь, коммуникативной задачей автора сообщения, которая реализуется через его замысел, а также фрагментом действительности, или ситуацией, лежащей в основе содержания текста.

Дается определение единицы анализа, за которую принимается отрезок письменного текста — линейное единство, состоящее на внешнем уровне из последовательности нескольких предложений, связанных семантически и лексико-грамматически, характеризующееся смысловой завершенностью и интонационной оформленностью. Графически такой отрезок текста, как правило, расчленен на абзацы, объединенные между собой одной главной темой. Развитие ее подтем до уровня субподтем и микротем задает границы данного текстового отрезка, т. е. введение в рассмотрение новой темы мы рассматриваем в качестве границы объекта нашего анализа. Как показал эмпирический анализ, такой отрезок текста позволяет проследить механизмы действия всех основных его характеристик, при этом обеспечивается «маневрирование» его использования и в лингвистическом анализе, и в психолингвистическом эксперименте с различными реципиентами. Такому отрезку письменной речи мы придаем статус «текста» и именно этим термином пользуемся в нашем изложении.

Разграничиваются психолингвистические и лингвистические характеристики текста как две группы объективных явлений, присущих любому речевому произведению, в котором, по словам Н.И. Жинкина, мы имеем дело, с одной стороны, со средствами закрепления мысли, с другой - с самими мыслями [Жинкин 1956J. Таким образом, поверхностную структуру текста составляют лингвистические характеристики, отражающие лексико-грамматические и логико-композиционные закономерности его организации, в то время как глубинная структура, связанная с содержанием как мыслительным образованием, представлена характеристиками психолингвистическими.

Решается важнейший при разработке типологий вопрос о «ведущих» и «сопутствующих» признаках классификационной системы [Серебренников 1965]. Мы полностью разделяем точку зрения, в соответствии с которой внутренняя форма является фундаментом построения текста. На уровне замысла она управляет процессом порождения сообщения, организует его внешнюю форму, осуществляет распределение слов, связь предложений, интеграцию отрезков текста в единое целое. Таким образом, в процессе производства текста внутренняя форма выступает «первичной» по отношению к внешней [Новиков 1983].

Не менее значительна роль внутренней формы и в процессах понимания речевого произведения. Хотя при восприятии сообщения на интеллект и воздействует совокупность языковых средств, тем не менее трудно согласиться с утверждением о том, что внешняя форма управляет пониманием уже хотя бы потому, что названный процесс, безусловно, не сводим к осмыслению семантики фонетических, грамматических и лексических форм, составляющих внешнюю форму текста. Как показывают экспериментальные данные, одновременно с осмыслением языковых единиц происходит обращение к сфере знаний о реальной действительности, фрагмент которой отображается в тексте [Новиков 1983]. Непосредственный результат понимания сообщения вступает в различные связи и отношения с «содержанием» сознания реципиента, притягивая к себе дополнительные компоненты когнитивного, прагматического и эмоционального характера. Конечным результатом этого сложнейшего процесса становится образование смысла.

Таким образом, от замысла до смысла внутренняя форма текста, или структура его содержания, остается определяющим аспектом. Это дает нам основание для того, чтобы придать статус детерминанты нашей типологической системы понятию «тип структуры содержания» текста, а ведущими, или доминирующими, признаками считать принадлежащие этой структуре характеристики.

Приводятся результаты исследования самих характеристик внутренней и внешней форм текста с подробным описанием каждой из них. Среди текстовых признаков, составляющих его внутреннюю форму, рассматриваются такие, как тип структуры содержания, пресуппозиция/импликация, внутренняя развернутость, внутренняя связность

С использованием методики денотативного анализа текста выявлено три основных инвариантных типа структуры содержания, представленных одиннадцатью подтипами, или вариантами проявления. Выделяются типы денотатных структур на основании преобладания в текстах «базисных» или «ситуативных» отношений. Как показал анализ экспериментального массива текстов с позиции автора, порождающего письменное сообщение, тип внутренней структуры текста, структуры содержания, во многом определяется фрагментом описываемой в нем действительности и в частности, характером объекта описания. Результаты эмпирического анализа позволили увидеть следующие соответствия между типом структуры содержания, эксплицированным с помощью графа, и объектом описания.

Граф в виде «дерева» в четырех вариантах проявления соотносится с предметом или понятием в пространственных отношениях, структура и составные части которого подлежат описанию.

Граф в виде «сети», имеющий также четыре варианта проявления, связанных с развернутостью (много-/одноярусность) и дополнительно введенными вершинами (много-/одновершинность), соотносим: (а) с предметом/понятием во временных, причинно-следственных, условных отношениях и (б) с действием или процессом.

Граф смешанного типа может быть построен на основе либо «дерева» с элементами «сети», либо «сети» с элементами «дерева». Графы смешанного типа имеют место в тех случаях, когда объектом описания выступают одновременно предмет в пространственных и временных отношениях (причинно-следственных, условных) или же предмет и процесс (действие). Нужно отметить, что тексты со структурой содержания смешанного типа имеют весьма широкое распространение.

В настоящей главе приводятся девятнадцать текстов и четыре графа, иллюстрирующих все вышесказанное.

Второй по значимости характеристикой текста после типа структуры содержания является пресуппозиция. При этом структура содержания текста выступает по отношению к ней доминантой, как и в отношении всех остальных признаков внутренней формы, поскольку все они являются составной частью внутренней структуры. С одной стороны, отношения между типом структуры содержания и принадлежащими ему характеристиками можно рассматривать как соотношение части и целого, а с другой - эти признаки как компоненты внутренней структуры представляют собой именно то, что определяет конкретный ее тип, делает его отличным от другого типа структуры содержания.

Нужно отметить, что пресуппозиция, представляя собой, с точки зрения традиционной лингвистики, явление внелингвистического характера, тем не менее имеет длительную традицию исследования в языкознании. Существуют и различные подходы к толкованию природы данного понятия, многие из которых обсуждаются в соответствующем разделе третьей главы. Мы придерживаемся следующего взгляда на обсуждаемую проблему.

Определение содержания текста как мыслительного образования, существующего в двух видах информации: во-первых, информации, возникающей непосредственно под воздействием внешней формы текста; и, во-вторых, информации, дополнительно привлекаемой для его понимания, включает в себя одновременно и определение понятия «пресуппозиции». Вся дополнительная информация, не имеющая в тексте вербального выражения, но привлекаемая как необходимое условие его понимания, включающая и предварительные «старые» знания общего и специального характера, и «новые» знания, выводимые из содержания текста на основании известных связей и отношений (ср. «смысловые скважины» Н.И. Жинкина), составляет пресуппозицию текста. Мы предложили разделить это понятие на «предтекстовую пресуппозицию» и «внутритекстовую импликацию».

В работе используется термин «инвариантная пресуппозиция», введенный В.В. Красных [1997, 1998], понимаемый как зона общих знаний коммуникантов (автора текста и его реципиентов), образуемая на пересечении их индивидуальных пространств. В качестве вариантов проявления инвариантной пресуппозиции, помимо преобладания в тексте предтекстовой пресуппозиции и внутритекстовой импликации, рассматривается также доминирование энциклопедических или профессиональных (предметных) знаний. Отмечается, что доминирование одного из вариантов вовсе не означает абсолютного отсутствия другого. Речь здесь идет именно о преобладании одного из возможных вариантов проявления пресуппозиции в том или ином типе речевого произведения.

Каждый текст обладает некоторой степенью внутренней развернутости. Внутренняя развернутость как один из основных признаков текста ассоциируется с главным предметом изложения, выступающим темой текста. Тема раскрывается, или реализуется, через ряд подтем, субподтем, микротем и т.д. Она представляет собой свернутую структуру содержания текста. Еше одно определение понятия «содержанке текста» было дано А.И. Новиковым в терминах подтем и субподтем как семантического комплекса, который состоит из совокупности денотатов, отражающих иерархию подтем и субподтем [Новиков 1983].

Тема текста ограничена и по широте и по глубине своего развития. Элементами, ограничивающими ее развертывание по широте, выступают подтемы как аспекты, наиболее существенные с точки зрения реализации коммуникативной задачи автора текста и его замысла. Они определяют основные линии развертывания содержания. Субподтемы и микротемы ограничивают развитие подтемы, задавая определенную глубину ее развертывания. В совокупности все эти элементы представляют собой точки, очерчивающие определенный фрагмент действительности, [Новиков 1983]. Иными словами, подтемы, субподтемы и микротемы - это своего рода рамки, накладывающие ограничение на содержание текста, на развертывание его темы. В противном случае любую тему можно было бы развивать до бесконечности.

Мы понимаем под развернутостью определенную степень развертывания замысла, осуществляющуюся на содержательном уровне внутренней формы и на уровне языковых средств, образующих внешнюю форму сообщения. Такой подход дает возможность использовать развернутость, представляющую собой общую характеристику, присущую любому типу текста, в качестве признака для дифференциации его различных типов.

При определении степени развернутости за точку отсчета принималась главная тема текста. Исходя из главного предмета описания, переходя от уровня подтем к уровню субподтем и микротем, мы ввели три степени развернутости и оперировали ими в процессе эмпирического анализа текстового материала. Эти варианты развернутости обозначены нами как: максимальный, при котором все введенные в рассмотрение подтемы получают дальнейшее развитие в глубину, каждая из них распадается на ряд субподтем, раскрываемых микротемами, микро-микротемами и т.д.; минимальный, означающий, что подтемы всего лишь обозначены, названы, но не развернуты в глубин)-; и промежуточный, соответствующий частичному развитию некоторых из подтем, при этом ряд других остается не раскрытым в глубину.

Связность является фундаментальным свойством текста любого типа. Внутренняя структура текста характеризуется связностью, в основе которой лежит общность предмета описания, вступающего в различные отношения с другими предметами содержания сообщения. Это могут быть отношения иерархии, «базисные» и «ситуативные» отношения и др. Сеть связей и отношений, образующих внутреннюю структуру текста, и составляет его внутреннюю связность.

Итак, связность можно рассматривать как неотъемлемое свойство структуры содержания любого нормального (не дефектного) текста естественного языка (что и эксплицируется графом, отображающим внутреннюю форму текста), не имеющее ни степени, ни вариантов проявления на внутреннем уровне. Однако, как показал эмпирический анализ, можно говорить о степени проявления внутренней связности во внешней структуре речевого произведения. Определить это помог коэффициент связности (КС), с помощью которого мы смогли просчитать эксплицитную или имплицитную форму проявления внутренней связности во внешней форме текста.

Внешняя форма текста представлена следующими характеристиками, вошедшими в его типологическую систему, имеющими значимость с точки зрения дифференциации различных типов письменных сообщений: структурно-синтаксическая организация текста, последовательность, текстовая модальность и способ изложения.

Структурно-синтаксическая организация текста как проявление его внутренней связности включает в себя ряд характеристик. Среди них: доминирующая структурно-синтаксическая схема построения текста, проявляющаяся в двух вариантах - анафорическом и катафорическом; преобладающий тип номинативных цепочек (НЦ), представляющих главную тему, подтемы и субподтемы; и линия синтаксического движения (ЛСД) текста, введенная Н.С.Поспеловым [1948] для обозначения синтаксической динамики высказывания, выражающейся в организованной смене видовых и временных значений форм сказуемости.

Внешняя форма текста предполагает определенный порядок следования его элементов. Нет оснований говорить о наличии жесткой схемы последовательности в отношении текста. Его композиция всегда допускает некоторую вариативность следования элементов содержания. Тем не менее анализ экспериментального материала позволяет просл