Несмотря на многолетнюю традицию исследования проблем восприятия и понимания информации, существующей в форме различных типов текста, они и на сегодняшний день остаются актуальными для многих областей современной науки о языке. Р.Л. Солсо в своей известной монографии «Когнитивная психология» пишет о том, что в результате исследований процесса понимания возникло почти столько же моделей, сколько существовало исследователей [Солсо 1996]. В рамках одной работы невозможно обсудить даже самые известные и популярные теории, хотя многие из них, несомненно, достойны нашего внимания и рассмотрения. Обзор моделей понимания последних лет, зарубежных и частично отечественных, приводится в трудах А.А. Залевской [Залевская 2001]. Мы остановимся на вопросах, представляющих для нас интерес в плане типологических исследований письменного научного текста, его смыслообразования и смыслоизвлечения на различных этапах «жизненного цикла» речевого произведения, от порождения до понимания [Пешкова 2002].

Как известно, большинство отечественных и зарубежных исследователей разрабатывают многоуровневые модели смыслового восприятия информации, выделяя несколько этапов понимания и характеризуя его как сложный мыслительный процесс, проходящий ряд стадий, в результате чего происходит активное преобразование словесной формы текста, представляющее собой многократное перекодирование [Новиков 1983, 46]. Огрублено процесс в целом, видимо, можно было бы свести к двум основным уровням (состоящим из ряда подуровней), ассоциируя первый из них с непосредственным восприятием материальной формы текста, а второй – с переходом от образа материального языкового знака к образу его содержания. Нужно оговорить, что в действительности эти процессы могут происходить одновременно, переплетаясь между собой и, перекрывая друг друга, поэтому их размежевание является достаточно условным.

Можно согласиться с точкой зрения, в соответствии с которой для адекватного понимания речевого произведения, от вербально зафиксированного плана выражения до глубинного плана его содержания, очень важна конситуация в целом, охватывающая отношения как поверхностного, так и глубинного уровней текста [Красных 1998]. Автор соотносит три этапа понимания сообщения с тремя уровнями его значения. Последние включают поверхностное значение, связанное с восприятием внешней формы текста и с пониманием прямого значения, где важную роль играет контекст в самом широком смысле этого слова; глубинное значение, подразумевающее понимание непрямого значения – дополнительных модусных смыслов, подтекстов и т.п., на этом этапе понимания важна роль общего фонда знаний автора и реципиента; и, наконец, смысл, предполагающий осознание концепта, общего смысла текста, связанное с его интеллектуально-эмоциональным восприятием. Такая схема уровней процесса понимания подводит нас непосредственно к проблеме смысла текста во всех ее аспектах.

1. Определение «смысла» текста.
Понятия «смысла» и «содержания» текста

Обсуждая вопросы понимания речевого произведения, мы не можем обойти проблему смысла (его извлечения из текста, различных видов смысла) по ряду причин. Прежде всего сам процесс речевой коммуникации можно представить, как процесс обмена информацией или «обмена смыслами», происходящий между коммуникантами. Отвечая на вопрос, какое отношение это имеет к исследуемой нами текстотипологической проблематике, нужно отметить, что в таком процессе обмена смыслами, включающем порождение текста и его восприятие, текстовая иерархия предложений и любых других его языковых компонентов обнаруживает определенный повторяющийся, устойчивый тип формы. При этом все типы исчисляемы и проявляют стремление к инвариантной симметричной структуре, в действительности никогда ее не достигая [Герман 2000, 60].

Известны различные дефиниции понятия «смысл», демонстрирующие разнообразие подходов к проблеме. Онтология смысла глубоко исследуется в работах А.И. Новикова [Новиков 1983, 1999а, 1999б, 2000, 2001, 2002]. Нас эта проблема интересует прежде всего в отношении существования различных типов текста, но не только. Нужно сказать, что изучение текста в его функционировании, в рамках его «жизненного цикла», так или иначе соприкасается с проблематикой смысла речевого произведения. «Смысл» не только управляет отбором и распределением языковых средств при создании текста, он также является целью, средством и результатом его понимания [Новиков 1999а, 1999б]. Проблема исследования смысла текста, таким образом, возникает всякий раз, когда есть необходимость изучения процессов его порождения и понимания.

В отношении речевого произведения под смыслом чаще всего понимается то, что возникает в сознании коммуникантов при понимании сообщения, то есть «ментальное образование», которое формируется в результате понимания. Экспериментально доказано, что понимание не заканчивается на уровне переработки текстовой информации, непосредственный результат понимания текста возбуждает различные связи и отношения, «обрастает» дополнительными компонентами познавательного, эмоционального, прагматического, субъективного характера. В связи с этим достаточно аргументированной представляется точка зрения, в соответствии с которой понятия «смысла» и «содержания» текста рассматриваются как не совпадающие по целому ряду причин [Новиков 2000, 2001].

При этом под содержанием подразумевается мыслительное образование, соответствующее непосредственному результату понимания, оно существует в виде информации, возбуждаемой в интеллекте непосредственно под воздействием совокупности языковых средств, составляющих данный текст, а также дополнительной информации, привлекаемой для понимания этого сообщения [Новиков 1983]. Эмоциональные, оценочные, субъективные и прагматические компоненты, сопровождающие процесс понимания и осмысления речевого произведения, сюда не входят, они принадлежат смыслу. В определении Н.И. Жинкина, смысл – это то, что отражает наличную действительность [Жинкин 1982, 131].

2. Различные подходы к исследованию проблемы
«смысла» текста. Классификации видов «смысла»

Классификации различных видов смысла можно найти в отечественных исследованиях по данной проблеме. Например, различают речевой и личностный смысл. Под речевым смыслом, как правило, понимается знание, возникающее в момент осознания отношения между значениями сочетающихся элементов, не данного непосредственно, оно позволяет воспринимать сочетание как предметно-целое, в отличие от личностного смысла, возникающего как результат интерпретации содержания текста, осуществляющегося в мышлении при дальнейшей переработке информации уже независимо от самого текста [Новиков 1983].

С.А. Васильев выделяет такие типы смысла, как поверхностный и глубинный, предметный и образный, идейный и практический. В его работах предметный смысл противопоставляется смыслу текстовому. «Смысл-ценность» имеет отношение как к предметному миру, так и к тексту. Текст приобретает «смысл-ценность» будучи включенным в систему жизнедеятельности человека. «Смысл-сообще­ние» же типично только для текста в отличие от других явлений предметного мира [Васильев 1988].

Можно сказать, что общим для лингвистов, психолингвистов и психологов в решении проблемы смысла является факт соотнесения смысла с информацией, или со знанием, содержащимися непосредственно в тексте. В связи с этим задача понимания смысла заключается в извлечении его из сообщения. Существует точка зрения, что интегративным признаком смысла служит явление, аналогичное принципу доминантности, известному в психофизиологии и психологии. Доминанта, возникая в сознании, стягивает вокруг себя определенное содержание, переконструирует его и тем самым организует определенным образом семантическое пространство [Новиков 1999а, 2001, 2002]. Проявлением доминантности в тексте могут служить ключевые слова. В работах А.Н. Соколова, известного психолога, занимавшегося исследованиями речи, роль «носителей смысла» фрагментов текста отводилась «смысловым вехам», или ключевым словам текста [Соколов 1947].

Итак, проблему исследования механизмов смыслообразования можно было бы связать с выявлением и изучением механизмов доминантности. Имеются и основания предположить, что для различных типов текста подобные механизмы должны быть различны [Новиков 2000].

По данным А.Н. Соколова, в основе механизмов выделения «смысловых вех» как «носителей смысла» лежат две основные операции, а именно, прогнозирование и связывание [Соколов 1947]. Дальнейшие исследования показали, что завершение процесса происходит не постепенно, а внезапно, подобно «инсайту». Осуществляется это благодаря включенности фрагментов текста и текста в целом в определенную предметную или ментальную ситуацию, выраженную в тексте языковыми средствами. Ситуация может совпадать с отдельным предложением или задаваться совокупностью предложений, связанных между собой тем или иным способом, в том числе и дистантно. Постижение смысла наступает лишь на уровне реального соотношения элементов ситуации [Новиков 1999б]. Ситуаций может быть несколько, но лишь одна из них, как правило, является центральной.

Экспериментальные исследования А.И. Новикова демонстрируют механизм перецентровки ситуаций в тексте, ведущий к пониманию текста в целом [Новиков 2001, 2002]. Проводились они с целью выяснения некоторых обстоятельств формирования общего смысла речевого произведения. После выделения ключевых слов в тексте испытуемые должны были сформулировать, в чем для них заключается смысл прочитанного текста.

Анализ полученных ответов показал, что они группируются вокруг двух ситуаций, связанных причинно-следственными отношениями, одну из которых можно считать центральной. Это и есть общий смысл текста, он представляет собой свернутое знание, которое в сознании замещает текст в целом и тем самым выступает как его доминанта. Опирается доминанта на ключевые слова, носители смысла отдельных фрагментов сообщения.

Принцип доминантности, таким образом, выражается в том, что некоторая часть, входящая в целое, приобретает способность замещать это целое, представлять его в мышлении и тем самым выступать в роли его знака, то есть между частью и целым устанавливается функциональное отношение заместительности.

3. Экспериментальные исследования влияния типа научного и учебного текста на механизмы его смыслообразования и смыслоизвлечения в процессах восприятия информации

Предшествующие экспериментальные исследования, о которых мы упоминали выше, осуществлялись, главным образом, на художественных и научно-популярных произведениях. Эксперименты, проведенные нами, включали тексты научные, технические и учебные, в формах описания, рассуждения и повествования. Перед испытуемыми стояла задача передать своими словами основной смысл прочитанных текстов. На первых этапах экспериментального исследования были задействованы студенты, аспиранты и преподаватели технического университета, в целом более ста участников. Участниками последующих этапов стали школьники среднего звена обучения, возрастная группа от 12 до 14 лет. Использовались тексты из области программирования, компьютерной техники, математики, экологии и истории, а также учебная литература на русском, английском и французском языках.

Первые этапы эксперимента, участниками которых стали преподаватели, аспиранты и студенты неязыковых специальностей, выявили следующую картину. Более 90% формулировок смысла текста научного описания, независимо от предметной области, к которой текст принадлежал, скажем, экология или программирование, представляли собой аннотацию на текст, краткое изложение содержания или формулирование основной темы текста. Типичным примером могут служить формулировки типа: «В тексте описывается устройство современного компьютера. Рассматриваются его основные компоненты (блоки), принципы их действия». «В тексте говорится о языке программирования С. Показываются его преимущества и недостатки». «Текст описывает систему питания двигателя, а также устройство основных частей этой системы». «В статье рассматриваются характеристики ледоколов нового типа, экологически безопасных».

Некоторые формулировки составили исключение, их авторы увидели в текстах об экологически безопасных ледоколах и кондиционерах воздуха, предназначенных для использования в климатически сложных условиях жаркого региона, рекламный характер. Сформулировано это было следующим образом: «В статье рекламируются экологически безопасные ледоколы». «Статья рекламирует электрооборудование, производимое фирмой Dietsmann. В частности, описываются кондиционеры воздуха, прошедшие испытание в трудноклиматических условиях Африки».

Итак, анализируя экспериментальные данные по указанному типу текста мы приходим к выводу о том, что в научном описании для большинства участников эксперимента смысл текста совпадает с его основным содержанием.

Что касается повествовательных текстов, для значительной части испытуемых – 57% – в качестве доминанты, или смысла текста, выступила хронологическая последовательность событий. Можно привести следующие формулировки смысла исторического текста на русском языке, рассказывающего о времени и местах кочевок ханов Золотой Орды. «Смысл текста заключается в том, чтобы показать хронологию кочевок ханов Золотой Орды». «Смысл статьи в том, чтобы проследить, к какому периоду времени относятся перемещения или кочевки ханов Золотой Орды». «Смысл в том, что автор пытается установить время кочевок ханов Золотой Орды».

Как можно видеть, большинство наших испытуемых при восприятии повествования придает важное значение хронологической последовательности описываемых событий, характеристике текста, присутствующей в нашей типологической системе [Пешкова 2002]. Это позволяет утверждать, что она представляет собой один из смыслообразующих факторов при восприятии и понимании текстов данного типа.

20% формулировок смысла текстов повествовательного типа также совпадали с изложением основного содержания или основной темы текста. Особенно характерно это было для студенческой аудитории, по сравнению с более зрелой, аспирантской. Здесь часто встречаются формулировки типа: «Текст рассказывает о кочевках ханов Золотой Орды». «В тексте говорится о кочевках ханов Золотой Орды и упоминается о путешественниках, ставших свидетелями этих кочевок» и т.п.

Данная группа участников нашего эксперимента демонстрирует, что смысл научного нарративного текста для них, по сути, совпадает с его содержанием, как и в случае с научным описанием. Различие заключалось в том, что при формулировании смысла текста, представляющего собой научное описание, все группы испытуемых в равной мере проявили тенденцию к отождествлению содержания со смыслом предложенного им сообщения. При формулировании же смысла текста повествовательного с хронологической последовательностью такую тенденцию обнаружили в основном представители студенческой аудитории, менее подготовленной, по сравнению с более продвинутой, в плане восприятия научной информации, аспирантской и преподавательской аудиторией .

Итак, в связи со сказанным выше можно сделать вывод о том, что в отношении восприятия научного текста, любого из описанных нами типов, тенденция к полному отождествлению смысла сообщения с его содержанием тем выше, чем меньше у реципиента знаний, как общего характера, так и специальных знаний предметной области.

Для чтения и понимания текстов-рассуждений испытуемым предлагались доказательства из области математики на английском, французском и русском языках, а также гуманитарный текст-анализ по истории о земледельцах Древнего Египта, приведенный выше. Нужно сразу отметить, что формулирование смысла математического текста-доказательства не вызывало затруднений ни у студентов, ни у аспирантов, если они имели дело с материалом полностью доступным их пониманию. Например, студентам были предложены тексты-доказательства теорем Пифагора и Птолемея. Аспиранты работали над текстом по дифференциальным уравнениям.

Представители студенческой аудитории увидели смысл текста теоремы Пифагора в том, что «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов», а смысл теоремы Птолемея – в том, что «для выпуклого четырехугольника, вписанного в круг, произведение диагоналей равно сумме произведений противоположных сторон». Математическое рассуждение в форме доказательства не располагало к интерпретации. Смысл такого текста заложен в самой формулировке теоремы и извлечение его не составляло труда для испытуемых, знакомых с предложенным материалом.

45% аспирантов, работавших с более сложным материалом, передавали смысл предложенного текста посредством его ключевой формулы, 40% расписывали эту же формулу словами. Если попытаться передать формулу посредством используемого нами в исследовании денотатного графа, получится граф, отображающий содержание всего текста в целом. Это означает, что для текста-рас­суж­де­ния из области математики смысл так же жестко задан, как и содержание. И участники эксперимента однозначно отождествляли первое со вторым.

Иную картину представляют формулировки испытуемыми смысла исторического текста рассуждения-анализа. Здесь можно было бы выделить следующие ситуации: «юридический статус» земледельцев Древнего Египта, их «экономический статус» «несоответствие первого второму», «реальное положение земледельцев в обществе».

Самое большое количество «смыслов» извлекали из текста аспиранты экономисты, историки, философы – около 60%. Земледельцы Древнего Египта в 5% работ получили сравнение с «советскими колхозниками», 20% авторов характеризовали их как рабов, 10% – провели аналогию с «крепостным правом в России».

Типичной формулировкой смысла данного текста для аспирантов технического профиля представляется следующая: «Рядовые земледельцы Древнего Египта были юридически полноправными членами общества (лишь с некоторым ограничением прав), а экономически представляли собой нечто среднее между рабами и наемными работниками. По-видимому, это были члены специфических общин, напоминающих гос. кооператив, не обладающий самостоятельностью». Здесь используются ключевые слова из текста, характеристика земледельцев соответствует тому, что высказывается автором текста. Собственная оценка, введенная модальным словом «по-видимому», также совпадает с авторской оценкой. Понимание здесь соответствует тому, что считается непосредственным пониманием, формирующимся под воздействием языковых средств, использованных автором текста.

Результаты экспериментального исследования со школьной аудиторией хотя имели свои качественные особенности, объясняемые, по нашему мнению, принадлежностью испытуемых к другой, более младшей, возрастной группе, однако не противоречили данным, полученным на первом этапе.

Нужно также заметить, что и основная цель эксперимента, проведенного в сотрудничестве с Н.В. Матвеевой [Матвеева 2003], несколько отличалась от задач нашего экспериментального исследования первого этапа. Предварительно сформулированная рабочая гипотеза второго этапа заключалась в предположении существования механизмов взаимодействия так называемого «структурного восприятия» текста детьми (термин Н.В Матвеевой) со стратегиями вербальной фиксации смысла, предложенными А.И. Новиковым [2002].

Оставив в стороне подробности экспериментального исследования Н.В. Матвеевой, не имеющие прямого отношения к проблеме, обозначенной в настоящей статье, можно отметить следующее. Две группы испытуемых школьников, по 50 человек каждая, показали, что при понимании учебного текста-описания на русском и английском языках смысл и содержание оказываются для них тождественными (80%), и у испытуемых не возникает сложностей в понимании и дальнейшем корректном воссоздании текста. Проблемы, как правило, возникали в процессе работы над текстом-рассуждением. В этом случае понятия смысла и содержания, обычно, различались (60%), если работа над текстом продвигалась успешно. В случае неудачи у испытуемых возникали затруднения в нахождении смысла текста, понимание осложнялось (45%), или полностью отсутствовало (10%).

Выводы

Как показывают результаты экспериментальных исследований процесса понимания письменного научного и учебного текста, проведенных на различных возрастных группах испытуемых, тип речевого произведения, несомненно, оказывает влияние на механизмы его смыслообразования и смыслоизвлечения.

Для определенного типа научного текста его смысл при понимании, как и предполагалось, совпадает с содержанием. Это явление можно было наблюдать, прежде всего, на техническом и научном описаниях, маркированных такими типологически значимыми характеристиками, как объективно-логическая последовательность и отсутствие субъективной модальности, исключающее эмоционально-оценочные элементы во внешней структуре текста.

Далее, по нашим экспериментальным данным, рассуждение-доказательство из области точных наук, таких как математика, также проявляет тенденцию к совпадению содержания и смысла. В обоих случаях имеет место достаточно стандартная, формализованная внешняя структура представления содержания. Можно предположить, что она и оказывает решающее влияние на восприятие и понимание информации. Ни строго научное описание, ни строго научное рассуждение (в нашем случае доказательство теоремы) не располагают к разнообразию вариантов интерпретации рассматриваемых фактов. Это, как нельзя лучше, демонстрирует тот факт, что для аспирантов-математиков весь смысл текста заключался в формулах и уравнениях, которые можно было бы развернуть в денотатный граф, отображающий содержание всего текста.

Что касается экспериментальных данных по тексту-рассуж­де­нию, представляющему собой анализ фактов из области истории, они дают иную картину. Здесь уже нельзя говорить о полном совпадении содержания и смысла (хотя частичное возможно). Центральная тема, или ситуация текста, которую можно было бы обозначить как «социальный статус земледельцев Древнего Египта», представлена ситуациями, или подтемами, «юридический статус» и «экономический статус». Разнообразие толкований и интерпретаций вокруг этих двух подтем в действительности показывает, что для большинства испытуемых главный смысл так и остался не раскрытым. Возможно, потому, что сам автор текста пишет о том, что определить социальное лицо земледельцев довольно затруднительно, но при этом характеризует их юридически и экономически. Это и заставляет часть испытуемых провести аналогию между категорией земледельцев, анализ которой дается в тексте, с крепостными крестьянами и советскими колхозниками, подразумевая их фактическое бесправие как юридическое, так и экономическое, напоминающее рабство.

Итак, рассуждение-анализ на историческую тему дает возможность интерпретаций и толкований главного смысла, которая определяется рядом факторов: во-первых, особенностями содержания, составляющего основу текста; во-вторых, индивидуальным когнитивным пространством участников эксперимента; в-третьих, внешней формой сообщения. Все это отличает данный тип рассуждения от доказательства, практически исключающего такую возможность.

Можно отметить особо третий фактор. Варианты интерпретаций во многом обусловлены как индивидуальным когнитивным пространством испытуемых-реципиентов, так и авторским стилем изложения. Причем, возможно, что последним даже в большей степени, чем когнитивным пространством автора, о котором мы можем судить по данным им в тексте характеристикам. Как представляется, именно стиль неопределенности, выраженный средствами субъективной модальности, заставляет колебаться в своих суждениях большинство испытуемых-реципиентов. Таким образом, мы приходим к выводу о значительной роли внешней формы текста в процессе его восприятия. Возможно, в этом случае даже о некоторой доминантности внешней формы над внутренней.

По результатам описанного выше экспериментального исследования, особенности структуры содержания сообщения, в частности, ее пресуппозиционный компонент, связанный с когнитивным пространством автора и реципиента, а также характеристики внешней формы, такие как тип последовательности и проявление субъективной модальности, вместе составляющие то, что мы называем типом текста [Пешкова 2002], непосредственно влияют на процессы понимания. В реализации типологически значимых характеристик внутренней и внешней формы текста, осуществляющейся в процессах коммуникации, и проявляется влияние его типа на механизмы смыслообразования и смыслоизвлечения.

Литература

Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста. Киев: Наук. думка, 1988.

Герман И.А. Концептуальная система как среда обитания текста // Содержание и функционирование: XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. М.: Институт языкознания РАН, 2000. С. 59-60.

Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. 159 с.

Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. М.: Лабиринт, 1998. С. 4-314.

Залевская А.А. Текст и его понимание. Тверь: ТГУ, 2001. 177 с.

Красных В.В. От концепта к тексту и обратно // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1998. № 1. С. 53-70.

Матвеева Н.В. Исследование механизмов смыслообразования в процессах восприятии и понимания письменного учебного текста // Вопросы обучения языкам: методика, лингвистика, психология. Уфа: УГАТУ, 2003. С. 123-128.

Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М.: Наука, 1983. 215 с.

Новиков А.И. Текст, смысл и проблемная ситуация // Вопросы филологии. М., 1999а. № 3. С. 43-48.

Новиков А.И. Смысл: семь дихотомических признаков // Теория и практика речевых исследований. М.: МГУ, 1999б. С. 68-82.

Новиков А.И. Смысл как особый способ членения мира в сознании // Языковое сознание и образ мира. М.: Институт языкознания РАН, 2000. С. 33-38.

Новиков А.И., Зотова А.К. Смысловая составляющая проекции
текста: опыт экспериментального исследования // Проблемы психолингвистики: теория и эксперимент. М.: Институт языкознания РАН, 2001. С. 234-247.

Новиков А.И. Доминантность и транспозиция в процессе осмысления текста // Проблемы прикладной лингвистики. М.: Институт языкознания РАН, 2002. С. 155-180.

Пешкова Н.П. Типология научного текста: психолингвистический аспект. Уфа: УГАТУ, 2002. 261 с.

Соколов А.Н. Психологический анализ понимания иностранного текста // Известия АПН РСФСР. 1947. № 7.

Солсо Р.Л. Когнитивная психология. Перевод с англ. М.: Тривола, 1996. 600 с.