И. Н. Горелов изучал проблемы онтогенеза сознания, билингвизма, психолингвистики (теория речевой деятельности и проблемы искусственного интеллекта). Труды И. Н. Горелова по психолингвистике вносят серьезный вклад в развитие этого направления языкознания, обосновывая целостную психолингвистическую концепцию, которая объясняет природу соотношения мышления и речи, звука и смысла, развития языка и речи в фило- и онтогенезе, порождения и понимания речи и т.д. Эти проблемы представлены в таких работах, как «Проблема функционального базиса речи в онтогенезе» (1974), «Невербальные компоненты коммуникации» (1980, изд. 1), «Вопросы теории речевой деятельности» (1987), «Разговор с компьютером: психолингвистический аспект проблемы» (1987), «Безмолвный мысли знак» (1991, в соавторстве с В. Ф. Енгалычевым), «Основы психолингвистики» (1997, в соавторстве с К. Ф. Седовым), «Избранные труды по психолингвистике» (2003). Всего было опубликовано около 400 статей, монографий, учебных пособий И. Н. Горелова по психолингвистике, германистике, методике преподавания и в области искусственного интеллекта.
Книга «Невербальные компоненты коммуникации» (Изд. 2, 2006) по праву считается одним из классических трудов по психолингвистике. В монографии обсуждаются фундаментальные вопросы общей теории языка – сущность знакового поведения человека, роль невербального компонента в мышлении и общении, природа образования и восприятия речи. Рассматривая различные гипотезы о происхождении языка, широко обсуждаются различные аспекты проблемы внутренней речи, приводится ряд экспериментальных данных относительно невербальных компонентов коммуникации. Рассматривая в сопоставлении онтогенез речи, процессы порождения высказывания и речевые потоки, И. Н. Горелов предпринимает попытку экстраполяции тезиса «от мысли к слову» на онтогенез и на языковой филогенез. В понимании И. Н. Горелова невербальные компоненты коммуникации не сводятся только к средствам несловесной коммуникации в речевом акте, но включают и несловесные элементы, принимающие участие в кодовых переходах в процессах порождения и рецепции речи.
Илья Наумович Горелов будучи член-корреспондентом Российской академии естественных наук получил широкую известность не только в нашей стране, но и за ее пределами. Такое признание – результат упорного труда этого талантливого человека, высокой требовательности к себе и стремления к совершенству. Основной областью научных интересов И. Н. Горелова была психолингвистика, которой он начинает заниматься с 1969 г. В 1977 г. Илья Наумович Горелов, будучи доцентом кафедры немецкого языка факультета иностранных языков Магнитогорского пединститута, защищает докторскую диссертацию по теме «Проблема функционального базиса речи». В 1981 г. получает звание профессора.
И. Н. Горелов принимает участие практически во всех симпозиумах по психолингвистике, которые проводятся институтом языкознания АН СССР. С середины 80-х гг. профессор И. Н. Горелов неизменный участник семинаров и конференций по искусственному интеллекту, которые проводятся не только в нашей стране, но и зарубежом. В это же время И. Н. Горелова начинают приглашать для чтения лекций по германистике, социолингвистике и культорологии в ведущие университеты Германии (Касселя, Гёттенгена, Кобленца, Ольденбурга и др.).
С 1982 г. И. Н. Горелов работает в качестве профессора кафедры немецкой филологии филологического факультета СГУ. В это время профессор И. Н. Горелов активно совмещает научную и преподавательскую деятельность (лекции по истории языка и лексикологии, руководство по написанию курсовых и дипломных работ, оппонирование на защитах докторских и кандидатских диссертаций). Под его руководством успешно выполнили и защитили диссертации 12 аспирантов.
Илья Наумович Горелов занимался не только научной, педагогической, но и вел активную общественную деятельность: трижды был делегатом съезда Российских немцев (1990-1993). Статьи И. Н. Горелова публиковали многие центральные газеты и журналы («Литературная газета», «Известия», «Огонек», «Учительская газета», «Nachrichten», «Neues Leben» и др.).
В 1998 г. вышли в свет три сборника стихов, прозы и публицистики разных лет. Автор этих сборников – это человек искренний и добрый, остроумный и ироничный, сопереживающий и принципиальный, такой, каким и был Илья Наумович Горелов.
Педагогическая деятельность И. Н. Горелова, заключавшаяся в подготовке аспирантов и в чтении лекционных и специальных курсов, положительно повлияла на дальнейшую деятельность коллектива кафедры.
Работал учителем немецкого языка в сельской школе, закончив в 1955 г. Ставропольский институт иностранных языков. После окончания аспирантуры защитил кандидатскую диссертацию. В 1977 г. защитил докторскую диссертацию. Имеет 360 научных публикаций. С 1987 г. постоянный участник международных симпозиумов по лингвистике, психолингвистике и компьютерной лингвистике. В качестве приглашенного профессора читал лекции в городах Кассель, Геттинген, Ольденбург (ФРГ). Илья Наумович был первым заведующим кафедрой немецкого языка МГПИ - МаГУ (с 1972 по 1976 гг.).
По волнам благодарной памяти
Очерк о И. Н. Горелове доц. каф. нем. яз. Г. П. Яковенко
(сохранено в авторской редакции)
Непросто писать о живущем человеке, тем более сложно о том, кого уже нет на земном плане, о том, кто ушёл в иное измерение. Ведь слова могут быть неточными, неглубокими, лишёнными жизненной весомости. Принято считать: об ушедших либо ничего, либо только хорошее.
Вспоминая об Илье Наумовиче Горелове, я не могу воспроизвести в своей памяти ни одного эпизода, когда бы я была разочарована или раздосадована общением с ним, хотя мне известно, что отношение к нему было неодназначным, как, впрочем, к любой яркой, талантливой личности.
И как бы я ни старалась объективно рассказать об этом уникальном, абсолютно неординарном явлении, как он, мне не избежать строк о себе. Я не верю в случайность. Жизнь меня в этом убедила. Всё, кажущееся случайным, встраивается в единую мозаичную картину, создаваемую художником по имени Судьба. Любой элемент на этом полотне занимает своё место, становится закономерным и необходимым событием. Вот и встреча с Ильёй Наумовичем была для меня знаковой.
Он приехал к нам в институт в составе комиссии в феврале 1971 г. инспектировать факультет иностранных языков, в частности, кафедру немецкого и французского языков. С первой же встречи в преподавательской я ощутила внутреннее родство с ним, как будто бы знала его много раньше.
Невысокого роста мужчина с усиками пытливым взглядом зеленовато-карих глаз чуть навыкате спокойно наблюдал за суетой перед началом занятий. Едва заметная улыбка выдавала одновременно и иронию, и любопытство. Заметив меня, он направился в мою сторону и напросился на урок. Побывав на моём занятии (я работала первый год после окончания института), Илья Наумович доброжелательно проанализировал достоинства и «маленькие погрешности» увиденного и услышанного. Самое удивительное, что я вообще не волновалась, вела себя естественно, так как чувствовала доброе отношение к себе визитёра.
Осенью того же 1971 г. он приехал в наш институт работать, став сначала заведующим кафедрой немецкого языка, а затем, защитив докторскую диссертацию по общему языкознанию в 1977 г. и получив через некоторое время степень доктора наук, продолжал работу на нашей кафедре «простым» профессором. Приезд Ильи Наумовича я восприняла как дар судьбы. На нашем факультете как будто бы забил источник с чистейшей родниковой водой.
Не могу сказать, что мы дружили или часто встречались. У каждого была своя индивидуальная жизнь. Он проработал у нас 11 лет, 6 из которых меня не было в институте (Высшие Педагогические курсы и аспирантура). Меня никогда не тяготила дистанция между нами, ибо нас связывали взаимное уважение и взаимная симпатия. С первой же встречи я восприняла его своим Учителем, хотя никогда ему об этом не говорила. Илья Наумович любил беседовать с молодыми преподавателями, это общение было приятным, искренним, без натяжки. Он никогда не пытался докучать назидательными советами. Будучи блестящим методистом и тонким психологом, он излучал такую сияющую ауру, что с ним всегда было весело, радостно и легко. Каждая наша беседа была похожа на праздник Света с его роскошью знаний, неожиданными открытиями, изящным юмором. Я никогда не чувствовала себя в этих разговорах ущемлённой. Нет, это всегда было на равных. Меня окрылял его неподдельный интерес к моим рассуждениям, улыбчивая одобрительность, и я чувствовала себя смелой, раскованной, умной, разве что не очень знающей, неопытной, но не зашоренной.
Я бы назвала его истинным душеведом и духовным водителем. В нём не было ни грана зазнайства или высокомерия. Отношение к коллегам строилось не на нюансах, а скорее на самоиронии, шутливой и деликатной. И это мне особенно нравилось в мэтре. Однако некоторые его побаивались или тушевались, ибо он легко угадывал суть человека, другие преклонялись, кто-то может быть его недолюбливал или слегка завидовал, но не было таких, кто бы относился к нему равнодушно.
Начав вспоминать об Илье Наумовиче, я как будто бы смотрю фильм. В замедленной съёмке на ментальном экране проходят, цепляясь друг за друга, отдельные эпизоды, прихотливо выбранные избирательной памятью. Всё ожило, задышало, зазвучало, заиграло, распространяя лёгкий ностальгический аромат ушедших лет.
- Вот я на его занятии со студентами. Ему важно не то, что они выучили, а потом бы отбубнили, отбарабанили наизусть, а то, что они учатся думать, анализировать, оттачивая свои мысли и отливая их в чеканную форму, точную и сжатую. Делает он это неприметно, ненавязчиво. И так было всегда - беседы-лекции или наоборот, но очень увлекательно. А уж какой шквал интереснейшей, редкостной информации получали от Ильи Наумовича студенты, да и не только они, из самых неожиданных сфер науки, философии, литературы, искусства, да и просто из жизни!!! И всё это экспромтом. Я никогда не видела в его руках каких-либо бумажек. Эрудиция необычайная! Память фантастическая!
- Вот наши великолепные факультетские методологические семинары. Для молодых преподавателей они были в высшей степени познавательны. Всякий раз они выносили нас на более высокую ступень научных дискуссий, будоражили любознательность, побуждали интересоваться актуальными проблемами общего языкознания, структуральной лингвистики, психолингвистики, лингвостилистики, прикладных аспектов языковых наук и смежных дисциплин, вплоть до математики. На этих семинарах азартно скрещивали шпаги острых парадоксальных мыслей наши корифеи науки - Я. Г. Биренбаум, С. Н. Сыроваткин, Ю. А. Милёшин, И. Б. Монин. Илья Наумович оставался внешне спокоен, выдержан, но глаза его при этом лукаво искрились. Он обычно примирял оппонирующие стороны, внося гармоническую струю, без рисовки, но с остроумным изяществом и блеском. Все бывали удовлетворены. Как нам сейчас этого не хватает!
- Первое время по приезде в Магнитогорск Илья Наумович жил в общежитии. Мне нравилась его непритязательность в быту. Помню день, когда я пришла навестить его, приболевшего. В руках Учителя я увидела Библию в красном сафьяновом переплёте с золотым обрезом, оказалось - Лютеровский перевод, в оригинале. Для меня это было ещё одним, очень важным откровением, поскольку тогда не было принято читать Вечную Книгу, а тем более иметь её дома в качестве настольной. Для Ильи Наумовича Книга Книг была уже тогда постоянным спутником - кладезем мудрости, материалом для созерцательных размышлений, источником оригинальных мыслей. Я прониклась к нему ещё большим восхищением и доверием, ибо к тому времени у меня тоже была Библия на немецком языке - карманный вариант, подаренный немцами во время моей учёбы в Ленинграде, и я её читала, правда не всегда понимая, но чувствовала её глубокий закодированный подтекст. Появилась ещё одна очень важная тема для наших бесед и моего самопознания.
- Вот после долгого ожидания приехала из аспирантуры Наталья Елина, жена Ильи Наумовича. Он счастлив, взбудоражен, юн, хотя уже не в юношеском возрасте. Открылась ещё одна грань богатой натуры. Шутки и задоринки так и сыплются с его языка, глаза лучатся мягким неподражаемым светом. Ему стало уютнее с приездом жены. Исчезла некоторая отстранённость. Ещё более тёплым стало его общение с другими.
- Наконец-то получена квартира, правда на первом этаже, но для него это не столь важно. Начались хлопоты по её обустройству, и Илья Наумович стал ещё более земным, понятным, ибо ничто человеческое ему тоже не чуждо. Оказалось, он ещё и мастер на все руки: из любого подручного материала - пробок, коробочек, бумаги, щепы, каких-то верёвочек или бичёвок, проволочек и деревяшек он мог создавать изумительные по красоте, полезные в быту, вещи. Он умел мастерски выпиливать и выжигать, делать новые переплёты книг, чеканить и столярить, и всё это с большой любовью, с утончённым вкусом. Нередко он одаривал своих гостей этими поделками, заключавшими, как правило, глубокий смысл.
- Я в гостях у четы Гореловых. Симпатичная суета с лёгким застольем, и опять чудесное открытие - Илья Наумович - замечательный кулинар, творец уникальных рецептов. Но всё-таки главным блюдом при всех поварских изысках остаётся диспут на никогда не надоедающие вечные темы-проблемы с букетом мнений, шутливым спором и «эпикурейским» наслаждением красивой речью, духовными полётами и озарениями. Общая радость сближает и становится ещё одной драгоценной жемчужиной, соединяющей единомышленников. Счастливые мгновения.., их можно остановить только в благодарной памяти.
Любому человеку позволительны некоторые «маленькие» слабости, более того, они привносят некую изюмистость в целостный образ личности, подобно пятнам на Солнце, которые только усиливают его активность. Это «как лиц румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю» у А. С. Пушкина. Без таких симпатичных слабостей образ Ильи Наумовича был бы, вероятно, несколько прилизанным, менее правдоподобным, чем в жизни.
Иногда он по-детски обижался на близких и хорошо знакомых ему людей, и это было трогательно смешно. Иногда он искренно недоумевал по поводу каких-либо очевидных вещей, например, людской непроходимой тупости и глупости. Иногда он сетовал по мелочам или ревностно чем-либо интересовался, иногда мог отпустить едкое замечание, когда уже было невозможно иначе среагировать, а это воспринималось людьми с затаённой обидой. Но бывали такие моменты редко, и потому моя память их не фиксировала. Я понимала, ему было нестерпимо скучно у нас, может быть даже душно. Личности такого масштаба нужны были беспредельные возможности, а горизонты в нашем городе были ограничены тогда. И отъезд в Саратов был как нельзя более кстати.
Началась наша нерегулярная переписка, нерегулярная по моей вине, к сожалению. Эпистолярный жанр требует неторопливости, вдумчивости, «не терпит суеты», а я постоянно находилась в состоянии спешки. Куда? Зачем? Не помню. Он писал мне удивительно проникновенные, обстоятельные письма, трогательные до слёз. Он писал, как дышал и любил. От партнёра по переписке он ждал ответные длинные и содержательные письма, причём просил, чтобы ему писали обычной шариковой ручкой, а не печатали на машинке. Мне нравился бисер его разборчивого почерка. Строчки жили, вызывали улыбку от искрящегося юмора, радость, излучали волны тепла. Мне же легче было позвонить. Разговора, естественно было мало, ибо его беспокоила моя плата за звонок, но мне хотелось слышать баритональные нотки его неповторимого голоса.
У него было удивительно «говорящее» имя: Илья - «мой бог», Наумович - «утешающий», а Горелов - говорит само за себя. Свою жизненную программу он выполнил с лихвой. Более 360 публикаций, включая личные и коллективные монографии, в научной копилке Ильи Наумовича. Читать его статьи - одно удовольствие, ибо они не скучны, не отягощены без надобности наукообразными терминами, прозрачны по логике, легки по стилю. В последнее время он увлекался компьютерной лингвистикой, что было созвучно новому времени, участвовал во Всероссийских и международных симпозиумах по проблемам, которые его интересовали, а именно, в области общего языкознания, психолингвистики и компьютерной лингвистики, а также и философии. Его неоднократно приглашали читать лекции и выступать с докладами в городах Германии - в Касселе, Гёттингене, Ганновере, Ольденберге и др. В общественной жизни он тоже был достаточно активен: помогал решать непростые проблемы поволжских немцев, был несколько раз делегатом их съездов, главным редактором немецко-русской газеты «Wolgazeitung». Мы были очень рады, когда из источников информации узнали, что Илья Наумович был признан «Человеком года».
В моей жизни эта незаурядная во всех смыслах личность - Звезда первой величины. Однажды вспыхнув, она навсегда оставляет свой лучистый свет на чёрном бархате вечного и бесконечного космоса, отображением которого я считаю нашу память. Полагаю, что большинство моих коллег, знавших Илью Наумовича, согласятся полностью или частично с написанными строками.
Основные труды:
- Горелов И. Н. Избранные труды по психолингвистике. — М.: Лабиринт, 2003.
- Горелов И. Н., Енгалычев В. Ф. Безмолвный мысли знак. Рассказы о невербальной коммуникации. — М.: Мол. гвардия, 1991.
- Горелов И. Н. Вопросы теории речевой деятельности. Психолингвистические основы искусственного интеллекта. — Таллин: Валгус, 1987.
Электронные публикации:
ГОРЕЛОВ И.Н. О ВЕРБАЛЬНЫХ И НЕВЕРБАЛЬНЫХ СОСТАВЛЯЮЩИХ РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ
Горелов И.Н. ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ АССИМИЛЯЦИЯ: ПРОГНОЗЫ И РЕАЛЬНОСТЬ (на материале немецких переселенцев из СНГ в ФРГ)